Молодым офицерам ссориться с папеньками ой как не хорошо! Особенно, если папенька генерал. Но поручик Колокольцев Григорий этого не учел – и из столичной гвардии вылетел. Пришлось назло старикану переводиться в провинцию, в настоящую армейскую глушь. А в дальних гарнизонах свои законы. И кудрявого Гришу с мечтаньями о правах человека там почему-то не ждали. Зато Гришу ждала палочная система и закон, по которому солдата расстреливают, если тот офицера ударит. В общем, с либеральными идеями Колокольцеву пришлось завязать: болото-с. Правда, жил неподалеку от части один граф с окладистой бородой: вот с ним поручик мог говорить часами. Граф, кстати, тоже был немного мечтателем, прогрессивные идеи у себя в именье распространял: гуано из-за границы выписывал, черных свиней растил. Лев Николаевич Толстой того графа звали… «История одного назначения» Авдотьи Смирновой – двукратный призер «Кинотавра»-2018 (у него приз зрительских симпатий и награда за лучший сценарий). К тому же его приняли «на ура» почти все журналисты, пишущие о кино. А вот признают ли все остальные – большой вопрос. И дело не в том, что «фестивальное кино – удел единиц» («История одного назначения» по подаче материала как раз фильм зрительский). Но, на мой взгляд, повод для «нелюбви» он дает. Как и для любви, впрочем, тоже. В него вообще заложено очень много: тут и желание смахнуть пыль с классика, и недвусмысленные намеки на злободневность, откровенная публицистичность и нарочито выпуклые метафоры, театральность и попытка осовременить век девятнадцатый…
И, конечно, это ни в коем случае не байопик Льва Толстого. (Хотя все биографические формальности соблюдены: 1866-м году Лев Николаевич действительно защищал на суде писаря Шабунина, приговоренного к расстрелу). Но на первом плане в данном случае вовсе не он. «История одного назначения» вполне могла бы называться «Историей одного взросления»: в ее центре двадцатилетний поручик. Волею Авдотьи Смирновой Гриша Колокольцев проходит путь от юного идеалиста-мажора до равнодушного ко всему консерватора. Его подростковое прекраснодушие разбивается о быт, рассыпается в пыль при первой же попытке сказать «нет» государственной машине абсурда. Более того: перед нами рассказ о том, как вчерашний кучерявый либерал становится послушным винтиком той системы, с которой еще вчера планировал биться насмерть.
Оказывается беспомощен перед системой и Лев Николаевич: он не может спасти жизнь человека ни словом (произносит речь на суде), ни с помощью своих связей (Толстой пишет письмо императору с просьбой о помиловании). Выходит, что любая буква закона (даже самая идиотская) всегда сильнее и таланта, и молодого идеализма. Однако бессилие художника (артиста, писателя) перед властью – это только одна отсылка ко дню сегодняшнему. Есть здесь и солдаты, разгоняющие «несогласных» на несогласованной панихиде (крестьяне собрались на могиле расстрелянного солдата), есть и умные разговоры о судьбе России, «окруженной врагами»… Кстати, сама Авдотья Смирнова говорит, что публицистику в кино не очень-то любит. И что снимать фильм о «судах неправедных» у нее цели не было: проект задумывался три года назад, а Кирилл Серебрянников (например) тогда арестован не был. Тем не менее, марш роты солдат по свежевырытой могиле прочитывается во вполне определенном ключе.
Теперь что касается исторической стороны вопроса. Снимать девятнадцатый век сквозь паутинку романтических кружев режиссеру было не интересно: она хотела а) максимально приблизить то время к нашему, б) стащить Льва Николаевича с его мраморного постамента. Именно поэтому за кадром звучит саундтрэк, написанный Бастой (не рэп, не бойтесь), а Ирина Горбачева, играющая жену Льва Николаевича, не похожа на графиню ни в фас, ни в профиль (в том смысле, что по манере поведения это совершенно современная женщина). Сильнее других «досталось» автору «Войны и мира»: его раздели до пояса и повесили на турникет вниз головой.
Но вот что обидно: когда бабушки-крестьянки в платочках выстраиваются в рядок, начинает казаться, что смотришь телефильм. Именно «теле», а не «кино». И ладно, если бы это был единичный случай: как минимум треть эпизодов смотрятся или слишком театральными, или слишком «теле». Да и метафора с солдатскими сапогами, марширующими по могиле (визуализация образа военной государственной мощи) всё-таки уж слишком прямолинейна. Нет, конечно, что на фоне актуальности фильма такие претензии могут показаться просто придирками. Тем не менее «История одного назначения» производит впечатление картины, которую отчаянно хочется полюбить, но почему-то не получается. То есть разумом понимаешь, что перед тобой один из самых значимых проектов года, и что многое в нем хорошо, а другое и вовсе прекрасно. Но в единое целое эти интересные по отдельности элементы почему-то не складываются – и чуда не происходит.
Источник: kinoafisha.info