К так называемому «фестивальному кино» (на самом деле фестивали показывают что угодно) можно относиться с теплом или недоверием, но как минимум один штамп неистребим: смотреть его якобы скучно. Скука — категория индивидуальная и субъективная, общего правила никак не вывести. Тем не менее, правило «авторское — значит невыносимое» таинственным образом остается аксиомой. Поэтому особенно сильную благодарность ощущаешь по отношению к большим художникам, которым удается эту уверенность поколебать. У Йоргоса Лантимоса, самого влиятельного режиссера «новой греческой волны», автора радикальных «Клыка», «Лобстера» и «Убийства священного оленя», получилось. В новой картине «Фаворитка» он сохранил узнаваемый авторский стиль и отказался от любых компромиссов, вместе с тем создав эффектное, смешное и эмоциональное зрелище для широкой аудитории.Сюжет «Фаворитки», связанный с политическими интригами при дворе британской королевы Анны в начале XVIII века, возможно, не вызовет моментального интуитивного понимания у современного зрителя (к концу просмотра он все равно будет любить и ненавидеть главных героев). Зато на него откликнутся люди, помнящие советскую эпоху. Им хорошо знакомы и сама королева, капризная и больная женщина, и ее властолюбивая фаворитка герцогиня Мальборо, фактически ведущая от лица государства войну с Францией за испанское наследство, и конкурентка герцогини, честолюбица Эбигейл, проделавшая невероятный путь от служанки во дворце до доверенного лица правительницы. Все они — герои водевиля Эжена Скриба «Стакан воды», невероятно популярного в СССР и на сцене, и на экране.
Сценаристы «Фаворитки» Дебора Дэвис и Тони МакНамара, возможно, Скриба не читали совсем — и точно не видели советских фильмов, — но явно тщательно изучали историю. Самое поразительное здесь то, что точным и подтвержденным фактами оказывается почти любое, даже эпизодическое событие фильма. Художественный вымысел ограничен конкретными диалогами — в особенности кулуарными, в которых персонажи не стесняются в выражениях, — и эротической подоплекой политических интриг, которая не отражена в источниках с такой откровенностью и остается в области допущений. «Фаворитка» — картина о любовном треугольнике с участием трех женщин: недужной одинокой королевы, волевой красивой герцогини и верткой, умной, беспринципной карьеристки из низов.
Лантимос до сих пор работал только с собственным материалом, который неизменно писал в соавторстве с Эфтимисом Филиппоу, а здесь оказался наедине с чужим сценарием, основанном на истории другой страны. И оператором в этой картине у него не привычный Тимиос Бакатакис, а британец Робби Райан. Еще один важный и новый для Лантимоса участник творческого процесса — выдающийся художник по костюмам, многократный лауреат «Оскара» Сэнди Пауэлл («Орландо», «Влюбленный Шекспир», «Золушка»). Костюмы сумасшедше прекрасны и заслуживают отдельной выставки где-нибудь в Букингемском дворце или Виндзоре; камера, снимающая ночную жизнь двора при свечах, без других источников света, напоминает о достижениях Кубрика в «Барри Линдоне». В общем, по всему выходит, что греческий режиссер тут пришелец, нанятый продюсерами профессионал, обязанный забыть о собственных амбициях ради успеха проекта. Но это заблуждение. На самом деле Лантимос мечтал о «Фаворитке» много лет, и эта умная, стремительная, злая, виртуозная лента — осуществление его давнего замысла.
Стиль режиссера узнается моментально, с первых кадров — даже с геометрического расположения букв в начальных титрах: так будут оформлены и причудливые подзаголовки к главам этого барочного киноромана. Насквозь искусственная придворная атмосфера, состоящая из порой нелепых церемониалов, как нельзя лучше отвечает склонности Лантимоса к театру абсурда; поначалу это напоминает раннего Питера Гринуэя (особенно «Контракт рисовальщика»), но вскоре сходство оказывается иллюзией.
Разукрашенный мир, в котором подлинные чувства и мысли спрятаны под толстым слоем румян, населен живыми людьми, ничем не отличающимися от нас. Они так же болеют и умирают, влюбляются и ревнуют, завидуют и жалеют друг друга, проявляют алчность (часто) и жертвуют собой (редко). А еще едят и блюют, трахаются и мастурбируют, сюсюкают с домашними животными и едят нездоровую пищу, после этого облизывая пальцы. И танцуют, как же тут танцуют! Винсент Вега и Миа Уоллес добровольно отдали бы свой приз за лучший рок-н-рольный танец герцогине Мальборо и барону Мэшему.
Оливия Колман в роли королевы Анны бесстрашно переходит от карикатуры («С этим макияжем ты похожа на барсука», — хладнокровно констатирует ее любовница) к душещипательной драме. Она уже снималась у Лантимоса в небольшой роли в «Лобстере», а Рэйчел Вайс (герцогиня Мальборо) играла там роль центральную, как и здесь: ее статично-ироническая актерская манера идеально соответствует законам условного кинематографа, придуманного греческим мастером.
Однако главная звезда «Фаворитки», конечно, Эмма Стоун, сыгравшая Эбигейл. Позади у нее работа с Вуди Алленом, венецианский приз и «Оскар» за «Ла-Ла Ленд», ряд других выдающихся ролей, в том числе в «Бердмэне», но никогда еще она не была настолько очаровательной и двуличной, естественной и соблазнительной, искренней и просто живой, как здесь. Стоун тут и агент зрителя, его проводник по лабиринтам королевского дворца; и объект чужой жестокости и интриг; и отважная авантюристка, идущая ва-банк, наследница Бекки Шарп — или ее предшественница, если соблюдать историческую хронологию. С другой стороны, кому какое дело до дат? Несмотря на кринолины, гофрированные воротники и бесконечно звучащих за кадром Баха, Генделя, Перселла и Вивальди, «Фаворитка» абсолютно современна.
Тем не менее, перед нами вовсе не попытка приблизить стародавние времена к современности и сделать их понятными молодежи, как это делает в своих сериалах HBO. Лантимос искренне не видит разницы между восемнадцатым столетием и двадцать первым. Его интересуют, как когда-то древних греков, абсолютные величины, невозможные в обществе несвободных, несовершенных, ограниченных людей. Есть ли у любви пределы? Когда этот вопрос задают в начале фильма, зритель смеется: очевидно, что всерьез на него давать ответ в костюмной комедии никто не станет. Но затем он снова звучит в эпилоге — неожиданно пронзительном и щемяще-трагичном. И тогда политический фарс о смене власти в постели королевы (а значит, и в стране) внезапно превращается в плач по невозможной — не только для монарха, но и для кого угодно, — бескорыстной близости, когда отдаешь возлюбленному себя всего и ничего не желаешь взамен.
Источник: meduza.io