Обзоры фильмов
Рецензия на фильм «Идеальная западня» |
Однажды Брайан и Кэсси решат избавить себя от суетливого пребывания в Большом Яблоке и отправятся на несколько деньков в уединённый особняк, расположенный посреди умиротворённой идиллической глуши и взблескивающих на щедром тосканском солнышке виноградников. Казалось бы, идеальное место, чтобы влюблённые смогли освежить испорченные отношения и прийти в себя после душевных терзаний, возникших на почве пьяной измены девушки на рождественском корпоративе. Но Брайану постоянно мерещится половой акт любимой с другим мужиком (благо, Санта-Клаус в кадре замечен не был), из-за чего парочка никак не может заняться примирительным сексом, а тут ещё из ниоткуда появляется дружелюбный и улыбчивый сосед Федерико, любезно согласившийся донимать американских гостей чересчур навязчивым гостеприимством. Режиссёр с очень скромной и какой-то тусклой фильмографией Джордж Рэтлифф поставил триллер, лишённый внятной интриги и (остро)сюжетной динамики. Ему удалось задействовать вполне себе знаменитых артистов, которым приходится натужно изображать экзистенциальную тоску, вселенскую драму и жизньболь в условиях роскоши и непозволительно беззаботного существования. Вот персонаж Аарона Пола в очередной раз представит изменяющую ему Кэсси, вот горячая штучка Ратаковски томно взглянет на стену, наденет изысканное бельишко и привнесёт налёт эротики в кадр, а вот кудрявый Риккардо Скамарчо, словно иллюзионист с устаревшими фокусами, якобы неожиданно достанет белого кролика из-под полы. Только кролик окажется мёртвым, и все эти злодейские скелеты в шкафу будут сродни амбициям подростка, задумавшего хорошенько отсмотреть live-трансляцию на порносайте. Спрашивается – и стоило оно таких усилий в эпоху интернетов, реалити-шоу и устрашающей легкодоступности… При этом Рэтлифф, и это взаправду неожиданно, под конец пытается не в чисто жанровое кино, но и выдать какой-никакой месседж о том, что скрытые камеры могут поджидать за соседним кустом, и все мы немножечко вуайеристы. Но это ни на йоту не авторское высказывание, а всего-то финальный твист ради твиста, чуток добавляющий «веса» истории. Да и большого разоблачения не сыскать, ведь давно не секрет, что людей хлебом не корми – дай понаблюдать за жизнями других. Например, через инстаграмные сторис о том, как фитоняшки качают свои загорелые попки, блогеры упражняются в остроумии, а глянцевые яппи захватывают мир. Многомиллионные просмотры говорят о твёрдом желании лицезреть, особенно на молодых и красивых. Причём куда красноречивее любого кино, и уж тем более такого посредственного, как «Идеальная западня». Никакой тайны нет. Наблюдай и пускай слюни. Завидуй. Люби. Ненавидь. Ставь лайк. Подписывайся на канал. На самом же примитивном уровне восприятия выходит скучноватый сказ о том, как все хотят любовных утех с Эмили Ратаковски, но, что самое досадное, ни у кого толком не получается. И если вдруг вы собрались поглазеть на прелести пышногрудой красотки, то из сцен секса реально можно рассчитывать на самоудовлетворяющегося Аарона Пола. Западня далеко не идеальна, а итальянский жеребец горазд только кроликов разделывать. А ещё чмок в одну щёчку, чмок – в другую, и аривидерчи. Так ведь якшаются в Италии. Ох уж эти европейцы! Источник: 25-k.com
|
07 Декабря 2018 0
Рецензия на фильм «Заповедник» |
 Фильм Анны Матисон «Пушкин. Виски. Рок-н-ролл» мог и не появится вовсе. Причина проста – отсутствие средств. Однако кое-что удалось собрать через краудфандинг. Остальную сумму режиссер и Сергей Безруков (а Костю играет именно он) искали сами: вкладывали свои собственные деньги, брали кредиты и так далее. Как бы то ни было, проект был закончен и даже прорвался в основную конкурсную программу «Кинотавра». Правда, возникла небольшая путаница с названием, которое вдруг поменяли чуть ли не на бегу: в ролике фестиваля фильм значился как «Заповедник», тогда как в каталоге – «Пушкин. Виски. Рок-н-ролл». Кстати, эта неразбериха актуальна до сих пор: на разных сайтах картину называют по-разному.Теперь пара слов о том, почему название пришлось поменять. Версий, конечно, может быть несколько, но самой жизнеспособной кажется вот эта: дело не в звучной (и, на мой взгляд, довольно нескладной фразе), а в том, что авторы решили максимально дистанцироваться от первоисточника. Ведь проект задумывался как вольное переложение довлатовского «Заповедника» (не путать со словом «экранизация»), однако «вольница» завела режиссера и сценаристов так далеко, что от Довлатова в фильме остались рожки да ножки. Следовательно, фанаты (да и просто читатели) рок-мюзикл Матисон точно не примут. А потенциальная аудитория на картину под названием «Заповедник» вряд ли пойдет, приняв ее за артхаусное занудство для интеллектуалов. В итоге, как вы сами понимаете, «ни нашим, ни вашим». Что же касается Довлатова, то Анна Матисон действительно взялась за него всерьез. Действие «переехало» в наши дни, а неприкаянный интеллигент серо-сытых брежневских времен превратился в красавца рок-музыканта, вылетевшего с работы из-за внеочередного запоя. (Масштаб немного другой, согласитесь). Более того, вооружившись аргументом, что «проза Довлатова легка, а, значит, кино тоже должно быть легким», Матисон в качестве жанра выбрала мюзикл, причем с сильным уклоном в мелодраму. Естественно, после подобной «модификации» от автора «Чемодана» и «Компромисса» в «Пушкине» не осталось ничего. И хотя сюжетный каркас и часть диалогов режиссер сохранила, история превратилась в яркий и совершенно безвкусный китч, еще и с явными реверансами в сторону ТВ-формата. Каждые пять минут герой Сергея Безрукова курит. И каждые пятнадцать минут – поет. Видимо, и то, и другое кажется Анне Матисон непреодолимо эротичным, поэтому оба этих «действа» она буквально воспевает всеми доступными ей визуальными средствами. К слову сказать, Безруков поет очень даже неплохо (да, перед нами не солист группы «Queen», и даже не Валерий Кипелов, но по меркам актерского пения претензий к артисту нет). Песни, правда, чем-то особенным вас порадуют вряд ли (если только количеством децибелов), но зато их много и все они написаны специально для «Пушкина». (Ну, или «Пушкин» снят специально для них). При этом кино Анна Матисон пытается снимать «смешное, бодрое и красивое», а это значит, что вас ждут а) анекдоты от Гоши Куценко (в кривеньком паричке) и трехлитровая банка борща в руках у Александра Семчева; б) десяток динамично смонтированных клипов; в) летающая камера и точеный профиль Сергея Безрукова во всех возможных (и невозможных) ракурсах. Есть и элементы «артхауса» (все-таки Довлатова снимаем, разве не так?!): например, Костя имеет довольно продолжительную беседу в чистом поле с трехметровой головой (привет Вам, солнце нашей поэзии). Добавим к этому парочку «нюансов», связанных в обывательском сознании с рок-культурой (кожанка, мотоцикл, разбивание на сцене гитар) – и вот вам весь Dovlatov-new. Во всяком случае, в интерпретации Анны Матисон. Источник: kinoafisha.info
|
07 Декабря 2018 0
Рецензия на фильм «Щелкунчик и четыре королевства» |
Похоже, королева Мышильда наложила на Щелкунчика не только проклятье уродства, но и проклятье неудачных экранизаций-переиначиваний. Причём ладно бы только «Щелкунчик и Крысиный король» да «Наша Маша и волшебный орех» — там шансы на успех изначально были невелики. Но чтобы облажалась мегакорпорация добра, собаку съевшая на трогательных семейных сказках… Воистину страшное колдунство.А Disney именно ударила в грязь лицом. Видимо, наевшись грибов из Четвёртого королевства, она доверила сценарий абсолютному новичку — дебютантке Эшли Пауэлл. Хорошая, годная затея. С тем же успехом можно было бы поставить во главе армии туфлю. Впрочем, нет: туфелька Мари из каноничного «Щелкунчика» (пусть и не сама по себе, а щедро сдобренная кинетической энергией) сумела аж обратить в бегство Мышиного короля. Пауэлл сумела лишь насобирать сюжетно-образных фрагментов отовсюду, где плохо лежало. Что в основе фильма сказка Гофмана и балет Петипа с Чайковским — это понятно. Классику сложно испортить, но при должном старании (то бишь сумбурном накручивании переосмыслений, трендов и штампов) вполне возможно. Какие же киноленты напоминает новый «Щелкунчик»? Бёртоновскую «Алису в Стране чудес», «Путешествие „Единорога“» и даже «Интерстеллар» (последний — в изрядной степени из-за читерского кастинга Маккензи Фой на главную роль: в «Интерстелларе» она играла юную Мёрф, а тут стала Кларой). Но ни до одного из них не дотягивает и в прыжке. То, что они делали затейливо и много лет назад, «Щелкунчик и Четыре королевства» делает топорно и сейчас, на пороге 2019 года. Словно время повернуло вспять и грациозные лебеди превратились в гадких утят. Причём фильм, в отличие от музыкально-лебединого механизма Дроссельмейера, одной перестановкой зубчатого колёсика не починить. Не то чтобы поднимаемые им темы плохи. Преодоление горечи утраты, поиски своего места в мире, исправление ошибок… Но всё это было показано уже столько раз (причём зачастую лучше), что фильм смахивает на местного Мышиного короля, только собран не из мышей, а из штампов. И не то что бегать не может — ковыляет-то с трудом. Мыши, кстати, по-хорошему впечатляют. Великая мышиная империя проявила солидарность и хоть тут не подкачала. Да и титульное Четвёртое королевство удалось, особенно страшноватые клоуны-матрёшки. Впечатляет — уже в плохом смысле — и сходство сюжета с банальнейшими историями про попаданок. А также слепое следование трендам. Сейчас актуальны сильные и умные героини? Будет вам сильная и умная! И попробуйте только усомниться: она законы Ньютона цитирует, а окружающие её наперебой превозносят — какие ещё нужны доказательства? Только на сей раз история не про молодую бунтарку, а про маленькую принцессу — с собственным дворцом, толпой восхищённых придворных и регулярными переменами нарядов и причёсок. Но эта героиня, разумеется, тоже не такая, как все: прямым текстом проговаривается, что Клара ни на кого не похожа и видит мир в особенном свете. Спасибо за разжёвывание — и за очередную типичную нетипичную. Кстати, о Ньютоне. Пресловутый третий закон Ньютона гласит, что действию всегда есть равное и противоположное противодействие. Энный закон кинематографа гласит, что у популярного чего-нибудь — будь то книга, аттракцион или балет — всегда есть шанс на экранизацию. А закон жизни занудно ворчит, что многомиллионность бюджета, именитость студии и звёздность актёров не всегда прямо пропорциональны успеху у зрителей. «Щелкунчика и Четыре королевства» не спасли даже Хелен Миррен с Морганом Фрименом в окружении сказочного CG. Да и балетные вставки не особо помогли — особенно на финальных титрах, когда классика сменяется чуть ли не закосом под Майкла Джексона. Титры вообще получились символичными: в них звучит первая совместная песня прославленного оперного тенора Андреа Бочелли с его сыном Маттео Бочелли, причём сын на ведущей роли, даже поёт по-русски… но едва вступает отец — разница уровней становится очевидна. Про героиню сказано немало — а что насчёт героя? Недаром же он титульный. Хотя… Похоже, всё-таки даром. Вам не нравился Гофман из «Гофманиады»? Гляньте на здешнего Гофмана! Пардон, капитана Гофмана. Это и есть Щелкунчик — который ничего не щёлкает. Он лишь помощник героини — обеспечивает защиту, транспорт и очередную стопку матчасти. Проговаривания здесь вездесущи — даже балетное выступление оснащено комментатором. «Щелкунчик и Четыре королевства» недостаточно театральный и недостаточно реалистичный. Недостаточно традиционный и недостаточно новаторский. Сплошные «недо-». Зрителей ждёт большее разочарование, чем протагонистку: Клара думала, что в яйцеобразной шкатулке нет ничего, а оказалось, там очень даже кое-что; зрители думали, что в новом прочтении «Щелкунчика» есть кое-что, а оказалось — ничего. Источник: kg-portal.ru
|
06 Декабря 2018 0
Рецензия на фильм «Дом, который построил Джек» |
Начиная обсуждать «Дом, который построил Джек», никак не получится обойти стороной громкую, крикливую историю его показа в Каннах. Историю о том, как люди, разъярённые жестокостью и нигилизмом Ларса фон Триера, уходили с сеанса, грозно трясли рукой экрану и тут же строчили в Твиттер свои едкие 280-символьные памфлеты. Об этом сейчас, кажется, слышали даже те, кому сам фон Триер глубоко до лампочки, и такая геростратова слава фильму — в отличие от условного «Ада каннибалов» — может только помешать. Потому что, и давайте поставим точку на этом вопросе сразу, ничего такого ужасного в «Доме» нет. Убивают детей, да, животных бедных калечат, но это даже близко не уровень каких-нибудь эксплуатационных ужастиков. Больше скажу, «Антихрист» того же Триера по части экранной «жести» куда откровеннее и мерзостнее. Зрители, пришедшие на «Дом» за кровищей и прочим беспределом, рискуют сильно разочароваться — не для них цвела садистская розочка режиссёра. Триер свой удар направляет как раз в сторону людей, которые некоего дерьма повидали и, в общем-то, знают, чего ждать. Ну или по крайней мере думают, что знают. Он совершенно не пытается скрывать свои намерения: напротив, скрупулёзно готовится к каждому кровопролитию, мучительно долго тянет перед убийствами, которых в любом случае не избежать. Фильм постоянно отвлекается на пространные разговоры, остроумно шутит (он вообще очень смешной) и давит повторяющимся фортепианным мотивом, как заевшая пластинка преследующим нас весь фильм на пару с Fame Дэвида Боуи. Ожидание ужасных расправ режиссёр снабжает такой злонравной иронией, будто резать собирается не каких-то безымянных девиц на экране, а каждого зрителя лично. Джек не может просто убивать: он не переставая заглядывает в экран (иногда буквально), ясно давая понять, что всё это — игра, и для Триера мы то же, что жертвы для его героя. Понимая, что садизмом на экране никого не удивить, режиссёр начинает открыто издеваться над теми, кто сидит перед экраном. Он берёт всё, за что его когда-либо ругали, и выворачивает наизнанку, гиперболизирует почти до уровня китча. Не нравилось, что героини прошлых фильмов незаслуженно страдали от абсолютного многоликого зла? Так теперь это самое зло (которое, естественно, олицетворяет режиссёра) — ваш главный герой, уже с вполне конкретным лицом прекрасного Мэтта Диллона. И его насилие такое же незаслуженное, отрицающее само понятие катарсиса как очищения от боли. Считали Триера претенциозным? В «Джеке» он без стеснения эксплуатирует античные мотивы, строит пафосные монтажные фразы с самоцитатами и прочими бесконечными реминисценциями. Критиковали за неоднозначные высказывания про Гитлера? Готовьтесь, ведь здесь герой открыто называет Адольфа великим творцом, наряду с другими деспотами писавшим кровью и трупами вневременные шедевры. Триер ведёт со зрителем язвительный диалог, в котором не даёт второй стороне вставить ни слова — только подтрунивает, подмигивает, назойливо, что в том великом скетче «Монти Пайтон», wink wink nudge nudge. Сделай подобное кто другой, его наверняка бы обвинили в безвкусице (собственно, и Ларса многие обвиняли), но смелость безумного датчанина абсолютно нивелирует любую пошлость. Из игры со зрителем он раз за разом выходит победителем, и, полагаю, именно это так взбесило каннских критиков, а уж точно не горы трупов и отрезанные конечности. К насилию-то они привыкли — там что ни фестиваль, то обязательно какое-нибудь членовредительство, — а вот чувствовать, что фильм тебя переиграл, наверное, весьма унизительно. Но не надо думать, что Триер весь фильм только стебётся над злопыхателями — это было бы слишком для него скучно. Самое любопытное в «Доме, который построил Джек» то, что жгучая ирония фильма нисколько не умаляет предмет этой самой иронии. Те же античные мотивы, как бы нарочито претенциозно они ни были оформлены, вполне любопытны сами по себе. Образ Вергилия здесь — не просто отсылка к Данте Алигьери или шанс пошутить над тем, как римский поэт делал труд всей жизни по политическому заказу, да так его и не доделал. Параллель с «Энеидой» и постановка Джека как современного Энея, вечно в поисках новой Трои — как способ Триера осмыслить творчество, его холодный расчёт и искусственную эмпатию. Наряду с прочими отсылками это попытка режиссёра (и удачная) вставить себя в глобальный интертекст, очередная самотерапия, которую он так любит в последние годы. Пускай в этот раз не слишком тонко, но как же изящно. И, конечно, Триер бы не был Триером, если бы не его умилительная неспособность вовремя остановиться. Где другой обязательно одёрнул бы себя и подумал «Какого чёрта я вообще делаю?», Ларс продолжает гнать напролом. Ему вообще всё равно, что чей-то вкус оскорблён, а чьи-то взгляды на искусство навсегда осквернены — во-первых, он в другом городе, во-вторых, что ты ему сделаешь, за Райли Кио извини. И даже в конце, когда земная история Джека завершена, он не останавливает фильм и идёт дальше, туда, за грань, которая фильму, может, особо и не нужна. Точнее, это мы так думаем, но Триеру виднее — да и кем бы он был, если бы не оставил за собой шанс посмеяться последним. Hit the road, Jack, and don’t you come back no more. Источник: film.ru
|
06 Декабря 2018 0
Рецензия на фильм «Робин Гуд: Начало» |
 Нет ничего нелепее типично голливудского желания постоянно пересказывать одни и те же истории в формате повторных экранизаций, ремейков, а также совершенно ненужных приквелов и сиквелов. «Робин Гуд: Начало» (Robin Hood) - очередная жертва подобного подхода: перед нами всё тот же скучный пересказ давно известной истории, исполненный в формате простенького подросткового блокбастера. Чисто теоретически идея могла бы выстрелить, если бы в фильме было хоть несколько любопытных деталей, способных зацепить зрительское внимание. Но перед нами абсолютная пустышка с невнятными претензиями.Нового «Робина Гуда» многие сравнивают с прошлогодним фэнтези «Меч короля Артура» (King Arthur: Legend of the Sword), но это в корне неверно. Во-первых, у фильма Гая Ричи присутствовал характер, а сам режиссёр время от времени позволял себе милые шалости в рамках чётко заданного формата. В результате Артур превратился в хулигана, регулярно учиняющего мордобой и практически случайно ставшего королём. А во-вторых, трактовка событий известной легенды получилась по-настоящему самобытной и любопытной - на такое чудо не жалко потратить пару часов. Телевизионный режиссёр Отто Батхёрст - не Гай Ричи даже в худшие его годы. А потому никаких визуальных изысков, метафор или выдающихся монтажных выкрутасов ждать не стоит. «Робин Гуд: Начало» - это такой серый, абсолютно неприметный блокбастер, снятый будто мимоходом и по случайному сценарию. Ну да, Тэрон Эджертон самостоятельно исполняет трюки - кувыркается и выпускает стрелы (иногда - пачками), без промаха разящие цели. Но стоит ли смотреть сказочку о большой и светлой любви на фоне притеснения народных масс ради подобных актёрских жертв? Не уверен. В конце концов даже самые яркие трюки и спецэффекты со временем тускнеют, меркнут и выветриваются из памяти. А вот впечатления от характеров персонажей и послевкусие остаются. Но в «Робин Гуде» и с первым не задалось (тут просто нет настолько зрелищного экшена, чтобы он поражал воображение и намертво впечатывался в память), и со вторым явные проблемы (блёклые персонажи без зазрения совести тупят и утомляют предсказуемостью). И в итоге приходишь к мысли, что сняли фильм с одной целью - угодить отдельным недовольным и угнетённым режимом, подарить им надежду на революцию и освобождение, а также проиллюстрировать проблемы современного общества. Вот только социальный комментарий получился до смешного неловкий - скажите спасибо продюсерам, правящим железной рукой, и режиссёру Батхёрсту, не умеющему продавить своё видение и разрывающемуся между привычным развлекаловом и суровой повесткой дня. «Робин Гуд: Начало» в идеальном мире оказался бы типичным кинокомиксом с кучей спецэффектов, но в условно-исторических декорациях. Зато без сюжета и всяких претензий. Но получилась жуткая банальщина, которая попыталась осовременить известный сюжет. Закономерный провал по всем фронтам. Источник: fatcatslim.ru
|
30 Ноября 2018 0
Рецензия на фильм «Колетт» |
 Имея некоторое представление о знаменитой французской писательнице, члене и затем президенте Гонкуровской академии Сидони-Габриэль Колетт, перипетиях ее судьбы и трансформациях (ставших предметом рефлексий философа Юлии Кристевой), не сразу свыкаешься с легкостью повествования и такой же легкостью психологической углубленности фильма Уоша Уэстмоленда. Тем более, эта легкость изумляет после фильма «Все еще Элис», в котором режиссер выразительно и экспрессивно показал гибельное преображение героини, сыгранной Джулианной Мур. В «Колетт» впечатляет удивительно плавное взросление героини в исполнении Киры Найтли – некоторые критики даже назвали эту роль лучшей в ее фильмографии. Во всяком случае, эта роль раскрывает творческий диапазон и темперамент актрисы, обещая, что ее карьера еще далеко не окончена.В фильме прослеживается путь Колетт с 1890 по 1910 годы, от провинциальной бесприданницы до популярной писательницы и артистки. Тон фильма задан, как всегда, мужчиной – и с этим постепенно свыкаешься – мужем Колетт, вралем-плейбоем-бабником, поверхностным театральным критиком и мелким беллетристом, «литературным предпринимателем», создавшим фабрику трудившихся на него рабов, Анри Готье-Вилларом, известным под псевдонимом Вилли, которого с бесшабашным упоением играет Доминик Уэст. Впрочем, и сама Колетт была мастером легкого пера: первая созданная ею героиня Клодин самые важные для себя вещи проговаривает или обсуждает с подругами как незначительные, а то и просто как сплетню. Самоощущение Колетт, смена ее настроений и самоидентификации передается через ненавязчивую символику. Вот жених (будущий муж) привозит в подарок юной Колетт сувенир – крохотную Эйфелеву башню, осыпаемую снегом, заключенную в пузырьке. Вот Колетт видит в фойе парижской Опера живую черепашку с панцирем, украшенным фальшивыми драгоценностями; черепашка неловко шевелится на скользком холодном блюде. Это и есть сама «закапсулированная» Колетт с ее ограниченным чужой волей талантом, с ее непроявившимся гендерным статусом. Ощущение пола ритуализируется в прическе, в одежде – она с трудом переносит закованность корсетом и при первой возможности спешит отказаться от него. Свободные платья, а потом и брюки – знак выхода из навязанной полу резервации, а стрижка, отказ от «девичьей красы» – роскошных длинных волос для самой Колетт нечто вроде кастрации. Но самый значительный, обозначающий бесповоротность символический акт – это роль в пантомиме «Египетский сон» на сцене Мулен Руж, скандальном спектакле, который антрепренер вынужден был снять с показа из-за протестов оскорбленной в чувствах публики. В этой пантомиме Колетт-мумия возвращается из царства мертвых благодаря поцелую ученого, которого изображала Матильда де Морни (Денис Гоф), известная как Мисси, подруга на долгие годы, которую она называет «он», уважая ее гендерное самоопределение. Начав со слова, с писательства, с самообнаружения в образе Клодин (героини своих романов, присвоенных и подписанных мужем), Колетт будет продолжать карьеру, обратившись к телесным практикам – танцовщицы/мима – и добьется огромного успеха, раздевшись на сцене. Точнее, показав обнаженную грудь в спектакле «Плоть» в 1910 году, которым завершается ее экранная история. Колетт освобождается от всех ограничивающих ее оков и даже на обложках своих книг оставляет только одно имя. Преображение героини в буквальном смысле освещается переходом от века восковых и сальных свечей и тусклых ламп к веку электричества. Что же до (кажущейся) легкости повествования, то, скорее всего, это и есть, кроме всего прочего, знак того, что женская эмансипация, как и проблемы гендерной самоидентификации в западном мире, вышли из зоны экстраординарной тематики и плавно перетекли в русло мейнстрима, если не сказать – классичности. Источник: kinoart.ru
|
30 Ноября 2018 0